Жозеф Жиль Анри Вильнёв

Биография

В 1976 году победил в гонке «Формулы Атлантик», проходившей в Канаде. В гонке участвовал будущий чемпион мира Формулы 1, британец Джеймс Хант, который претендовал на чемпионский титул, но пришел к финишу третьим. Вернувшись в Англию после соревнований, он порекомендовал Вильнева команде «Макларен» как перспективного гонщика, уверенно делающего заявку на участие в Формуле 1.

В 1977 году руководство «Макларен» пригласило Вильнева для участия в Гран-при Великобритании. Вильнева пришел одиннадцатым, на старом шасси McLaren M23B.

В 1978, перейдя в команду «Феррари», одержал блистательную победу на Ferrari 312ТЗ на заключительном, 16-м этапе чемпионат мира Формулы 1, который проходил в Монреале, Канада. В том же году гонщик несколько раз подряд лидировал в Гран-при.

За 1977-1982 годы принял участие в 67 гонках Формулы-1. В 1979 закончил сезон на 2-ом месте.

В 1982 Вильнева попал в аварию, столкнувшись с машиной Йохена Масса. Трагедия произошла 8 мая 1982 на бельгийской трассе Зольдер, во время квалификации. При входе в поворот красный болид Жиля под номером 27 задел передним колесом автомобиль Йохена Масса, в результате чего машина Вильнева несколько раз перевернулась и рухнула на асфальт, а самого гонщика выбросило из кокпита. Он лежал у отбойников вдали от обломков. Бригада медиков попыталась оказать ему первую помощь, но шансы были ничтожны. В госпитале Святого Рафаэля выяснилось, что у Вильнева смертельный перелом позвоночника. Узнав об аварии, его жена, находившаяся в Монако, немедленно выехала в Бельгию. После шести часов упорной борьбы за жизнь Жиля Вильнева его не стало.

О Жиле Вильнёве:

Джеймс Хант: «Я думаю, что Вильнёв — самый талантливый гонщик чемпионата, его природный дар, его скорость нельзя сравнить с кем-либо еще. Он живет гонками, и это может стать проблемой. Я волнуюсь за этого парня, потому что на трассе Жиль часто делает то, что противоречит его характеру, его отношению к жизни. Вероятно, он пытается компенсировать недостатки Ferrari, но вспомните прошлогодний прессинг и неконкурентоспособную машину. Вспомните Зандфорт’79, когда он вылетел с трассы, пытаясь удержать Джонса. Его шины были на грани, и он боролся с Аланом, хотя его реальным соперником в той гонке был Шектер, которого Жиль тогда здорово опережал. Выигрывать гонки — это здорово, но главное — чемпионат, по крайней мере я так всегда считал. Жиль — другой, для него скорость — наркотик, а любой наркотик мешает добиться цели. Он слишком любит гонки, чтобы относиться к ним объективно, и жаль, когда победа достается кому-то еще, ведь он быстр, невероятно быстр».

Джоди Шектер: «Я никогда не встречал человека, который бы так же любил гонки, как Жиль. Наши отношения никогда не были идеальными, я всегда чувствовал удавку на шее, но Жиль — романтик. Он должен быть быстрее на каждом круге, даже если это лишь тесты в Фьорано». Однажды ночью, на Остеррайхринге’78, я задержался в пресс-центре и поздно ночью возвращался в гостиницу мимо боксов Ferrari — машина Вильнёва стояла на стойках, без колес, а в кокпите сидел гонщик, думающий о чем-то своем: «Я не могу ничего изменить, я — провинциал из Бертивилля, но моя машина — Ferrari!»

«Господи, да с ним невозможно соскучиться», — каждый раз повторяла Джоан. — «Как-то он пришел ко мне и сказал: „Дорогая, я продал наш дом и купил себе автомобиль“. — Что ж, в этом весь Жиль».

Уик-энд запомнился не столько победой Жиля, сколько свободными заездами — шел настолько сильный дождь, что многие остались в боксах. Жак Лаффит следил за погодой, я следил за ним. «Смотрите, он выезжает», сказал Жак, «смотрите на секундомер». В тот день Вильнёв был на одиннадцать секунд быстрее Шектера. Лаффит сказал после сессии: «Этот парень с другой планеты, совсем с другой…» Сезон 1979 года, Вильнёв и Шектер выигрывают гонку. Со старта Шектер ушел первым и, согласно многолетним традициям Ferrari, должен был выиграть гонку. Приезжает Джоди первым — он выигрывает чемпионат, приезжает первым Жиль — победа Шектера откладывается, а у Вильнёва появляется шанс. Потом я спросил, мог бы он обогнать Джоди? «Конечно мог, но я знал правила игры и дал слово! Это был день Джоди и не стоило показывать зрителям, что я быстрее. Знаешь, я и не пытался его обогнать, я был просто рад, что все закончилось. Больше нет командной тактики, а я могу делать, что хочу. Могу гоняться!» Октябрь 1978-го, сложный финал сезона с американским и канадским Гран При. Я не поехал в Уоткинс-Глен и Монреаль, пропустив первую победу Жиля, и позвонил с поздравлениями, когда он уже вернулся в Европу. Вильнёв интересовался ситуацией в Indycar, и я рассказал о победе Тома Снева в серии USAC. «Сколько гонок он выиграл?», спросил Жиль. «Ни одной, — ответил я. — Эл Анзер-младший выиграл все три 500-мильных гонки, но заработал меньше очков». «Господи, какой же он чемпион? Как кто-то может чувствовать себя чемпионом, ни разу не приехав первым?» В этих словах — весь Жиль. Он и тридцать лет назад был старомодным гонщиком, для которого титул — не цель, главное — победа здесь и сейчас, в конкретной гонке, с конкретным противником. Смысл, суть гонки — победа!

Найджел Мэнселл: «Он был большим другом, однажды он взял меня на борт своего вертолета… Летал он точно так же, как пилотировал».

Кеке Росберг: «Он был наихудшей персоной по отношению к гонкам, потому что никогда не сдавался, но всегда оставался порядочным. Великий пилот!»

Ники Лауда: «Однажды ночью я пытался заснуть в комнате отеля и услышал звук вертолета снаружи. Незаконно, невозможно, безумно. Кто это мог быть, как не Жиль?! Он был самым сумасшедшим из всех, которых я когда-либо встречал в Ф-1».

Рене Арну: «Я всегда буду хранить в памяти нашу битву во Франции. Это действительно было великолепно».

Джеймс Хант: «Он задел мое самолюбие в той уличной гонке. Я думал, что он мог ехать еще быстрее. Я счастлив был увидеть его на трассе».

Джоди Шектер: «Жиль был быстрейшим пилотом в истории Ф-1. Еще он был самым честным человеком из тех, которых я когда-либо видел».

Жиль Вильнева: «Я никогда не думаю, что могу серьезно травмироваться. Если вы верите, что это может произойти с вами, то как вы будете делать эту работу? Если вы не дожили до восьмидесяти, или что-то в этом роде, потому что вы думали об аварии, вы не поедете так быстро, как можете. А если вы так не поедете, вы не гонщик. Некоторые парни в Формуле-1… ну, в моем понимании, они не гонщики. Они водят гоночные машины, вот и все. Они делают половину работы. И в этих обстоятельствах я изумляюсь, зачем они занимаются всем этим…»

Энцо Феррари: «Он покинул нас, потому что был чем-то непостижимым. Злой рок отнял у нас великого чемпиона, одного из тех, кого я любил очень-очень сильно». «Люди судачили о том, что однажды он покинет Ferrari, но я в это никогда не верил, потому что Жиль и я были так привязаны друг к другу. Мы были как отец и сын».

Найджел Роубак — 1982 год: «Жиль ушел, а вместе с ним светлый гений гонок Гран-При. Естественно, придет время, и появится другая звезда. Но она никогда не засверкает снова с такой же яркостью. Когда-нибудь мы вернемся в прежнее состояние… Этого не должно было случиться»

Жиль Вильнева об Имоле ’82: Энцо Феррари: «Я думаю, что на одинаковых машинах… если Я захочу, чтобы кто-то остался позади меня… в общем, я думаю, он останется позади…»

Рене Арну: «Ужасно было, когда Жиль погиб. Я плакал в тот день, на следующий день тоже, даже когда ехал по трассе. …и я вспоминаю чувства, которые испытывали все стартовавшие. Мы все знали, что его талант вне досягаемости».

Ален Прост: «…для меня и моих соперников важна битва за поул. А в случае с Жилем, вы можете увидеть битву даже за 10-е место…» «Он стартовал быстрее кого бы то ни было. Я думал, что должен узнать хитрость… весь сезон он совершал молниеносные старты, несравнимые ни с кем».

Хуан-Мануэль Фанхио: «Он всегда будет членом семьи действительно великих гонщиков в истории автоспорта. Мистер Энцо Феррари, авторитет в этих вопросах, сравнивал Вильнева с Тацио Нуволари. Нуволари в мои молодые годы был идолом. Все пилоты хотели сравняться с Нуволари. Они сильно боролись, но могли лишь подражать ему. Сравнение с Нуволари — величайшая похвала. Вильнева не гонялся ради финиша, не гонялся ради очков. Только ради побед. Хотя и маленький ростом, он был гигантом».

Кеке Росберг: «Гонки для Жиля несомненно были спортом, которому он не изменял. Нет другого такого гонщика, только один великий. Никто не может делать также. Жиль был сущим дьяволом из тех, с кем мне приходилось гоняться, но он несомненно порядочный. Если вы обходили его в повороте, он соглашался и освобождал пространство. А затем снова висел на хвосте. Конечно, он рисковал, но подвергал опасности только себя, а я просто сторонился. Сейчас Сенну сравнивают с ним. Жиль был гигантом пилотажа, но также он был великим человеком».

Жиль про снегоходы: «Каждую зиму у вас случается три или четыре большие переделки, я говорю о том, когда швыряет на лед на скорости 100 миль/ч. Эти штуки я использую в заносах, что дает мне понятие о контроле. А видимость ужасная! Исключая время лидерства, вы ничего не можете видеть, снег везде. Это хорошо для реакции — сейчас это помогает ездить в дождь».

Жак Лаффит: «Я знаю, что нет людей, творящих чудеса. Никто не обладает магическими способностями, но Жиль мог Вас удивить. Он был очень быстр».

Фрэнк Уильямс: «Я был очень горд за Алана в тот день. У него без сомнения была лучшая машина в то время. Мы боялись только одного пилота на трассе — маленького франко-канадца…»

Ники Лауда: «Жиль был превосходным гонщиком, который знал, где добиться преимущества…» «Жиль обладал лучшим талантом из всех нас. В какую бы машину вы его не посадили, он стремился быть быстрым».

Дидье Пирони: «Когда я перешел в Ferrari, команда полностью посвящала себя ему. Я имею в виду то, что он не просто топ-пилотом, а гораздо больше. Команда была семьей. … он заставлял меня правильно поступать, и я чувствовал это даже дома. Он никому не давал поблажек. …Я не был номером один. Я был номером два. Он все время вел себя со мной как с равным».

Джеки Стюарт: «О, я считаю его замечательным, и верю, он будет лучше и лучше. Были моменты, когда он все еще допускал ошибки, промазывал апексы, наезжал на бордюры, иногда использовал слишком мало пространства на треке. Но я слишком строг. Его уровень природного таланта феноменален — это действительно гений».

Жиль: «Я обожаю автогонки. Для меня это спорт, а не технические упражнения. Моя идеальная машина формулы-1 должна быть подобной McLaren M23 с большим, нормально работающим двигателем в 800 сил, с 21-дюймовыми задними шинами. Много людей утверждает, что нужно сужать резину. А я не согласен, потому что вам нужны большие колеса, чтобы замедлиться, когда машину закрутило. Также нужно много лошадиных сил, чтобы „отклеить“ большие шины от дороги и заставить машину войти в занос. Тогда-то и будет чертовски фантастический спектакль, скажу я вам. Мы должны проходить повороты на одну передачу ниже, чем сейчас, позволив машине идти в заносе. Вы знаете, люди все еще восхищаются Ронни Петерсеном на Lotus 72, и я их понимаю. Я с ними согласен. Такую разновидность развлекательного мероприятия я хочу предложить народу. Дым из под колес! Да-а!..» «Я боялся за Фанов, потому что я один из них! Я знаю, что люди упускают моменты увидеть интересное, а это плохо».

Вальтер Вольф: «Жиль супер, супер, супер талантливый гонщик со способностями, которые встречаются очень редко. Человек обладает огромными способностями, так сильно чувствует машину».

1980. Гран-При Италии

…пятый круг… Жиль на скорости приблизительно в 180 миль/ч вылетел в Tosa, угодив в бетонную стену на высокой скорости. Чудовищной силы удар разрушил левую сторону Ferrari, обломки взмыли в воздух. Переднее колесо ударило в шлем, но инцидент был еще не окончен. Машину отбросило назад, через траву, обратно на трассу к движущемуся потоку автомобилей, где она развернулась и замерла в дыму. Автомобили принялись уклоняться, не повредившись, кроме «Альфы» Джакомелли, который проехал по обломку подвески Ferrari и остановился с проколотой шиной. Жиль сидел неподвижно несколько мучительных мгновений до того, как поднялся на руках и начал жестикулировать. Наконец, после примерно 30 секунд ужасно расстроенные болельщики в Tosa стали выкрикивать в одобрение Жилю, отстегнувшему ремни, перебравшемуся через ограждение и ушедшему прочь. Хотя шел он пошатываясь. Его отправили в медцентр автодрома, где осмотрели. Затем Жиля отпустили немного отлежаться в моторхоум. Он жаловался на боли во всем теле и на головную боль. На следующий день он отправился в госпиталь в Болонье на сканирование мозга. Никаких повреждений обнаружено не было, хотя ему и не позволили летать на вертолете в течение суток, а через несколько дней он полностью пришел в норму. Взрыв правой задней шины стал причиной аварии. Жиль был как всегда невозмутим, сказав следующее: «Я знал, что случилось до того, как машина начала крутиться, потому что слышал стуки в колесе. Я знал, где находился, насколько близко была стена. Я подумал: „Быть беде“. Все почернело, когда я врезался в стену, я ничего не мог видеть секунд тридцать. Я мог слышать проносящиеся машины и думал, что нахожусь между ними. Меня напугало то, что кто-нибудь может въехать в меня, поэтому и приподнялся, чтобы они меня увидели».

Гран-при Франции 1981 года. Квалификация в Дижоне.

Во время практики в Дижоне в 1981 году Жиль попал в аварию в повороте Courbe de Pouas, в затяжном правом вираже. Во время перерыва на ланч я обнаружил его ковыряющим в зубах: «Проклятый столбик сделал трещину в моем шлеме и разбил визир…» «Ты преувеличиваешь?» — спросил я. «Может ты просто сошел с дороги?». «Нет, нет», — огрызнулся он. — «Я застопорился! Машина действительно была неисправна — я сильно рисковал. Пойдем, глянем после обеда и ты увидишь, что я имею в виду». Так я и поступил. Я увидел машины Williams и Brabham, ревущие за ограждением, и стал ждать. На вершине холма Ferrari уже шла боком, гонщик вывернул руль. Затем машина скрылась за холмом, хвост сходил с траектории все больше и больше, а Жиль не убирал ноги с педали газа. Тогда он достиг дна котлована, я знал, что положение безнадежно, машина скользила боком, колеса были максимально вывернуты в сторону заноса. Пилот наклонил голову так, указывая правильное направление, что она оказалась вне кок-пита. Так или иначе, Ferrari не закрутило. Затем машина вернулась на правильную траекторию, слегка коснувшись защитного ограждения, и ракетой взлетела на холм. Более сотни ярдов, клянусь, машина шла боком на скорости в 130 миль/ч. «Да это же гений», — воскликнул Дэвид Хоббс, наблюдавший вместе со мной. «Ты серьезно говоришь, что он выиграл два Гран-При подобным образом».

Жиль Вильнева: «Я не испытываю чувства страха при аварии. Нисколько. Конечно, проходя поворот с забором на внешней стороне на пятой передаче, я не хочу угодить в аварию. Я не псих. Но, если идет конец квалификации, а вы пытаетесь взять поул, возможно… я считаю, можно и погасить в себе страх…»

Дождевая квалификация на Гран-при США 1979 года. Уоткинс Глен.

Мой друг прислал мне из Америки кассету. На ней звук гоночной машины, несомненно, двенадцатицилиндровой Ferrari. Это четко слышно на протяжении всего круга. Также слышны пробуксовки колес — вы можете различить пронзительные резкие обороты при каждом вращении — и затем звук издается того, как машина идет под дождем. Запись была сделана во время первой послеобеденной практики в Уоткинс Глене в 1979 году, когда погодные условия были настолько ужасны, что ранее мне такого видеть не приходилось. Некоторые части трека были затоплены, и только 8 пилотов рискнули выйти на трассу. Одним из них был Шектер, он был быстрейшим позади своего напарника Вильнева. В одиннадцати секундах позади. …Естественно, звук был с машины Жиля. Теперь он оживляет воспоминания о том дне, когда мы пренебрегали проливными дождями, пока не пришел Жиль, дыхание и сердце Ferrari. На пит-лейн другие, ошеломленные гонщики, нервно ухмылялись, когда он несся на скорости в 160 миль/ч. «А почему мы должны беспокоиться», — сказал Жак Лаффит. — «У него другой уровень…» «Я сильно боялся за себя в тот день», вспоминает Джоди. «Я думал, что самый быстрый. Потом увидел время Жиля… Я до сих пор не понимаю, как это вообще возможно. Одиннадцать секунд!!!» «Автогонки для него романтика», — продолжает Шектер. «Мы были близкими друзьями, делали одинаковую работу в одной команде, но у нас были диаметрально противоположные отношения к гонкам. Мои предубеждения сохраняли мне жизнь, а Жиль был быстрейшим на каждом круге, даже на тестах. Он был быстрейшим гонщиком в мире. Если б он мог вернуться и снова прожить жизнь, я думаю, он выбрал бы то же самое. И также любил бы гонки».

Гран-при Нидерландов 1979 года в Зандвоорте

Взрыв покрышки. На Гран-При Нидерландов 1979 года в Зандвоорте Жиль Вильнева квалифицировался шестым позади Джоди Шектера, Регаццони, Жабуйя, Арну и Алана Джонса. Шектер попал в коробочку на старте и свалился на 18-ое место. Но Вильнева поступил по-другому, совершив невероятный молниеносный старт, запрыгнул на 2-ое место непосредственно позади Алана Джонса. 10 кругов канадец преследовал Джонса мертвой хваткой и получил благоприятную возможность пройти по наружной траектории в очень быстрой 180-ми градусной шпильке Тарзан. Вильнева вышел вперед и постепенно стал наращивать отрыв от Алана, пока не начала спускать шина на Ferrari. У машины все больше и больше обнаруживалась избыточная поворачиваемость, так как задняя шина постоянно теряла сцепление с трассой. Фактически был медленный прокол левой задней шины и она постоянно теряла воздух. На 47 круге Вилнев окончательно потерял машину и она начала сальное вращение в шикане, но немедленно возвратилась в привычное положение, огласив все вокруг привычными высокими оборотами двигателя и большими клубами дыма от резины. Но Джонс захватил лидерство. Шина выдержала только один следующий круг и потом она разорвалась, когда Вильнева проехал пит-лейн и на высокой скорости приближался к шпильке Тарзан. Задний мост Т4 (Ferrari) начало сильно сносить наружу. Казалось, что произойдет столкновение с барьерами и последующий за этим грохот. Страшнее оказалось столкновение с ограждением Arrows Риккардо Патрезе, случившееся несколько ранее. Жиль немедленно стал выворачивать рулевое колесо, но задняя шина была неспособна полноценно тормозить. В последний момент он сознательно сильно дернул рулем, вызвав разворот в траву, чтобы погасить скорость. Ferrari развернуло задом наперед в облаке дыма от трех оставшихся колес Michelin, вдобавок появились впечатляющие искры от злополучного колеса. Что дно автомобиля оказалось на траве — большое счастье, но вот двигатель заглох. Восприимчивый контингент болельщиков выражал негодование происходящим и кричал в одобрение такому искусному управлению автомобилем, но шоу только начиналось, и каждый в изумлении наблюдал за дальнейшим развитием событий. Жиль давил на кнопку стартера и в конце концов сумел оживить двенадцатицилиндрового монстра на своей машине. Он воткнул заднюю передачу, сдал назад и вернулся на полотно трассы… …Затем включил первую и, лязгая, направился к его очевидной цели — пит-лейн, а это около четырех километров. Хромой Ferrari поскреб по трассе, правое переднее колесо висело в воздухе, а то, что осталось от левого заднего ударялось об асфальт. Наблюдалось «искрометное шоу» от покалеченного колеса. Жиль вскоре достиг скорости, подобающей нормально работающей машине, но даже прочные конструкции Энцо Феррари были неспособны выдержать настолько жесткое обращение. На половине пути заднее колесо повредило подвеску и стало волочиться позади словно якорь. Зад шасси осел и даже показались искры и разлетающиеся в стороны элементы кузова. Наконец то, что осталось от Ferrari вкатилось на пит-лейн, где Жиль продемонстрировал остатки Форьеги. Он оставался в кок-пите, в нетерпении дергал концы ремней безопасности. Так он сигнализировал толпе механиков заняться делом и заменить дефектное колесо. Гастон Парен (наставник Жиля) наблюдал за происходящим. «Жиль был разгорячен, он вопил: „Поставьте чертово колесо! Дайте мне выехать обратно!“ Наконец ему показали заднюю часть машины. А потом люди опять критиковали его за опасную езду. Его аргументом было то, что он не знал, что все было настолько плохо. Но, поверьте мне, Вильнева выехал бы и на 3-х колесах! Таким уж он был»

Результаты гонок в Формуле-1